Судебная экспертиза — важна ли терминология в работе эксперта

Судебная экспертиза проводится на базе посвященного ей законодательства, следовательно, используемая в заключении терминология должна соответствовать используемой в регулирующих нормативных актах. Иное является ошибкой и нарушением, ведет к признанию такого заключения недопустимым доказательством. Ниже пример выступления адвоката с указанием на ошибки эксперта.  

ВЫСТУПЛЕНИЕ

в прениях сторон

 

          В соответствии с заключенным соглашением от 19 февраля 2021 года, принял поручение на защиту интересов А. в апелляционной инстанции Верховного Суда Республики Татарстан.

 

          А. был признан виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст.111 УК РФ и осужден Бугульминским городским судом РТ к шести годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии строгого режима.

 

          Постановленный 13 ноября 2020 года приговор является незаконным и необоснованным по следующим причинам.

      В соответствии с п.п. 1, 4 ч.1 ст.73 УПК РФ, при производстве по уголовному делу подлежит доказыванию событие преступления (время, место, способ и другие обстоятельства совершения преступления), характер и размер вреда, причиненного преступлением.

        Согласно ст. 307 УПК РФ, описательно-мотивировочная часть обвинительного приговора должна содержать описание преступного деяния, признанного судом доказанным, с указанием места, времени, способа его совершения, формы вины, мотивов, целей и последствий преступления.

      Согласно диспозиции ч. 4 ст. 111 УК РФ, квалифицирующими признаками тяжести вреда, причиненного здоровью человека, в отношении тяжкого вреда, являются: вред, опасный для жизни человека.

          Судебно-медицинская экспертиза по делам, связанным с причинением телесных повреждений, является обязательной, так как для оценки степени тяжести и определения критериев медицинского характера необходимы специальные познания.

     В свою очередь, деятельность судебно-медицинского эксперта по определению степени тяжести вреда здоровью регламентирована приказом Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации (Минздравсоцразвития России) от 24 апреля 2008 г. N 194н г. Москва «Об утверждении Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека».

          Согласно исследованных по делу судебно-медицинских экспертиз, эксперт ссылается на указанный документ как на использованный при их проведении.

          Между тем, перечисленные в обжалуемом приговоре телесные повреждения «которые по признаку опасности для жизни (как вызывающие непосредственную угрозу жизни человека), расцениваются как повреждения, причинившие тяжкий вред здоровью человека, состоят в прямой причинно-следственной связи с наступлением смерти» отсутствуют в перечне медицинских критериев квалифицирующих признаков в отношении тяжкого вреда здоровью.

        Так, судом первой инстанции в обжалуемом приговоре перечислены следующие виды телесных повреждений, состоящих, по мнению суда, в причинно-следственной связи с наступлением смерти:

 

Закрытая внутричерепная травма, а именно:

  1. кровоизлияние в мягких тканях левой теменно-височной области;
  2. кровоизлияние в мягких тканях лобной области справа;
  3. кровоизлияния под твердой мозговой оболочкой левых теменной и височной долей, а также в проекции правой теменной доли;
  4. кровоизлияние под мягкую мозговую оболочку левой височной доли;
  5. кровоизлияние в белом веществе продолговатого мозга.

 

        Медицинские критерии квалифицирующих признаков в отношении тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, создающего непосредственно угрозу для жизни вследствие внутричерепной травмы, перечислены в п. 6.1.3. приказа Министерства здравоохранения и социального развития Российской Федерации (Минздравсоцразвития России) от 24 апреля 2008 г. N 194н «Об утверждении Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека».

 

Судебная экспертиза предполагает:

  1. размозжение вещества головного мозга;
  2. диффузное аксональное повреждение головного мозга;
  3. ушиб головного мозга тяжелой степени;
  4. травматическое внутримозговое или внутрижелудочковое кровоизлияние;
  5. ушиб головного мозга средней степени или травматическое эпидуральное, или субдуральное, или субарахноидальное кровоизлияние при наличии общемозговых, очаговых и стволовых симптомов.

 

       Из простого сравнения – очевидно – что в приговоре недостаточно просто указать «кровоизлияние», так как обязательным квалифицирующим признаком является определение этого кровоизлияния как «травматическое», а также «внутримозговое», «внутрижелудочковое», «эпидуральное», «субдуральное» или «субарахноидальное».

              Для того, чтобы увидеть отсутствие этих квалифицирующих признаком специальные познания в области медицины не нужны, достаточно просто быть юристом, который понимает определение термина «квалифицирующий признак» и видел в за свою практику заключения судебных экспертов высокой категории.

          Медицинские критерии являются медицинской характеристикой квалифицирующих признаков тяжести вреда здоровью (пункт 2 Медицинских критериев, пункт 4 Правил определения степени тяжести вреда), имеют специальную сферу применения — для целей судебно-медицинской экспертизы и используются для оценки повреждений, обнаруженных при судебно-медицинском обследовании живого лица, исследовании трупа и его частей, а также при производстве судебно-медицинских экспертиз по материалам дела и медицинским документам.

           Так как обжалуемый приговор не содержит указания на телесные повреждения, отнесенные специальным нормативным актом к перечню тяжких, он является незаконным и подлежит отмене, данное обстоятельство нарушает право на защиту, а сам приговор не соответствует требованиям о законности, обоснованности и справедливости.

 

         Обращает на себя и иное обстоятельство обжалуемого приговора, связанное с описанием телесных повреждений, которые, согласно текста, делятся на три группы: тяжкие, средней тяжести и не причинившие вред здоровью. При этом, суд первой инстанции, четко разделяя установленные телесные повреждения, указывает в приговоре, что не все они состоят в причинно-следственной связи с наступлением смерти и не взаимосвязаны между собой.

         Так как подсудимому инкриминируется несколько травматических воздействий, ситуация требует определения, от какого именно травматического воздействия возникла каждая группа телесных повреждений. Иное является нарушением права на защиту.

 

            Указанные мной судебные ошибки является следствием многочисленных процессуальных нарушений, допущенных при производстве по делу судебно-медицинских экспертиз.

 

                 Так, 17.01.2020 по делу была назначена судебно-медицинская экспертиза (т. 1 л.д. 170).

              На основании указанного постановления была проведена судебно-медицинская экспертиза № 043 (т. 1 л.д. 172-179). Из содержания экспертизы следует, что она проведена 17 января 2020 года в период времени с 08.00 до 10.00 часов. Между тем, время проведения экспертизы явно не соответствует указанному, так как, согласно текста, эксперт ссылается на документы, изготовленные значительно позднее указанного им времени окончания экспертизы.

            Это выписка из «Заключения эксперта» № 682/1, полученная 29.01.2020, выписка из «Заключения эксперта» №682/2, полученная 29.01.2020 и выписка из «Заключения эксперта» № 107-А, полученная 19.02.2020. Все перечисленные выписки приобщены к экспертизе, выполнены иными лицами, обладающими иными экспертными специальностями, основанием для проведения указанных экспертиз указано «направление врача судебно-медицинского эксперта».

        Согласно действующего уголовно-процессуального законодательства, судебный эксперт не наделен самостоятельным правом назначения судебных экспертиз.

          В соответствии с ч. 2 ст. 199 УПК РФ, руководитель экспертного учреждения после получения постановления поручает производство судебной экспертизы конкретному эксперту или нескольким экспертам из числа работников данного учреждения и уведомляет об этом следователя. Однако, материалы дела не содержат такого уведомления. Таким образом, проведение по делу экспертиз № 682/1, № 682/2 и 107-А не имеет под собой законного процессуального основания, между тем, они положены в основу экспертизы № 043.

          Более того, при производстве экспертизы № 043 экспертом были изъяты биологические объекты, которые впоследствии послужили объектами исследования в ходе производства экспертиз № 682/1, № 682/2 и 107-А. Данный факт никак процессуально не оформлялся, использованные объекты к делу не приобщались, следовательно, не могут служить источником доказательств по делу.

          Также, обращает на себя внимание тот факт, что эксперту, для целей экспертизы, потребовался Протокол осмотра места происшествия, о чем он отдельно ходатайствовал, однако этот протокол ему так и не был предоставлен. По данному факту в заключении экспертизы № 043 имеется отдельная отметка.

 

         При таких обстоятельствах, следует признать, что экспертиза № 043 является недопустимым доказательством и не может предъявляться в качестве такового.

 

              Кроме того, при рассмотрении дела допущено существенное нарушение права на защиту.

         Установлено, что А. неоднократно и последовательно заявлял о известных ему фактах падения потерпевшей, в ходе которого она ударялась головой и впоследствии демонстрировала ему места ударов. Со слов подсудимого, потерпевшая говорила, что «будет шишка». Эта версия осталась без какой-либо проверки, а суд первой инстанции необоснованно указал, что такие показания подсудимого являются попыткой избежать уголовной ответственности, фактически не обосновав этот вывод.

             Между тем, исключить или опровергнуть такой вариант получения потерпевшей травм может лишь лицо, обладающее специальными познаниями в области судебной медицины. Однако, перед экспертом вопрос о подобном исследовании не ставился, а из имеющегося заключения невозможно сделать вывод о том, какая была площадь у твердого предмета, от соприкосновения с которым образовались травмы.

       Таким образом, по делу не устранены все сомнения в виновности А., так как отсутствуют объективные основания исключить возможность получения потерпевшей травм при падении. Имеющиеся в деле заключения экспертиз такого варианта не исключают, а все сомнения в доказанности вины должны быть истолкованы в пользу подсудимого.

         Требуемая проверка показаний А. в данной части может быть проведена только с соблюдением положений ст. 196 УПК РФ, так как суд не обладает специальными познаниями и не может произвольно отвергать возможность получения потерпевшей повреждений в результате падения.

        Если же суд приходит к выводу, что проверка показаний А. не возможна, то необходимо поступать в строгом соответствии с положениями ч. 3 ст. 14 УПК РФ. Приговор не может быть основан на предположении суда о заведомой неверности показаний подсудимого.

        По изложенной причине, обжалуемый приговор нельзя признать справедливым.

       С учетом изложенного, в соответствии с ч. 4 ст. 29, 1, 2, 3, 4 ст. 389.15, 389.16, 389.17, 389.18, 389.16, пунктом 7 ст. 389.20, части 3 ст. 389.22 УПК РФ,

 

ПРОШУ   СУД:

 

            Приговор по делу отменить, изменить А. меру пресечения на подписку о невыезде, освободить его из-под стражи.

 

Приложения:

  1. Сравнительная таблица
  2. Приказ Минздравсоцразвития РФ от 24.04.2008 N 194н (ред. от 18.01.2012)

 

 

 

                                                 Адвокат                Д.Н. Хомич